Поводом к разговору об оценках в школе послужила новость о том, что с 1 сентября 2020 года в 8-ми школах Липецка стартует эксперимент: отдельные классы переводят на безотметочную систему и отказываются от домашних заданий. Так, например, домашние задания в во всех начальных классах, в пятых классах и в 6 «А» классе школы №2 теперь носят рекомендательный характер. То есть они не обязательны для выполнения, уроки ученики делают по желанию.
Текст Указа говорит нам об одной, наиглавнейшей, проблеме текущего момента: с одной стороны мы видим, что общество, голосованием по поправкам в Конституцию, дало Президенту единственный и последний (!!! — Хабаровск это подтверждает) карт-бланш на кардинальный поворот в политике, на кардинальную смену логики развития страны.
На пост-дистанционном этапе жизни отечественного образования наметились несколько векторов в дискуссии на тему «а что дальше». Поддержу этот разговор и я, пожалуй.
Изначально, все наиболее известные лидеры образовательной политики согласились с тезисом о том, что «школа не останется прежней». Спорить не стану — думаю, этот тезис верный. К слову сказать, ваш покорный слуга высказал эту формулу еще до начала перехода школ на дистанционную форму работы — ровно тогда, когда Минпросом только было объявлено о решении работать в таком формате.
В продолжение нашей вчерашней встречи, отвечая на Ваше предложение о вопросах министру просвещения, предлагаю несколько своих. Однако, позволю себе перед ними некоторую преамбулу в формате небольшой аналитической записки, вводящей Вас в контекст реальной жизни школы.
Обсуждая отечественное образование, вопрос «кто виноват?» поднимать сегодня не буду. Остановлюсь, по просьбе некоторых коллег, на втором, наиважнейшем вопросе, терзающем неравнодушных соотечественников в контексте очередного назревающего, со всей очевидностью, витка реформ в образовании.
Но, прежде, чем формулировать предложения, я попробую описать современный контекст, в котором идет обсуждение стратегий развития системы образования на данный момент.
Вопрос о будущем школы вовсе не праздный: с одной стороны его обсуждение подпитывает бурно критикуемая идея наполнить федеральный образовательный стандарт «тоталитарным» конкретным содержимым, а с другой — возбуждающая фантазии, наблюдаемая невооруженным глазом изменяемость окружающей действительности.
На самом деле, мы живем в период смены технологического уклада: общество сегодня меняется также, как оно менялось под воздействием прихода «века машин» и даже динамичнее. И это обстоятельство, как и в начале 20-го века, неизбежно влечет за собой изменение системы образования. Но какой она, эта система, может стать? Попробуем спрогнозировать, насколько это получится.
Тема качества отечественного образования является едва ли не самой обсуждаемой в последние десятилетия, если брать в расчет упоминания в прессе и в общественном дискуссионном поле только вопросы внутренней политики. Причем следует отметить, что «качество образования» трактуется в дискуссиях весьма широко и о чем конкретно идет речь в той или иной публикации, порой даже не понятно. Однако диагноз отечественной системе образования ставится везде один: система образования больна, поскольку «качества» (непонятно какого) не обеспечивает.
Неутихающие все годы «реформ» споры вокруг школы сегодня свелись к дилемме: с одной стороны — чему будем учить детей в условиях нарастающей неопределенности, в условиях безудержного роста информационного потока, и с другой — как обеспечить качество образования, если не единством требований и ужесточением контроля?
Любопытно, что раздирают систему образования в этом системном противостоянии вовсе не те, кто за нее несет ответственность: не ученые РАО, не Минпросвещения, не научные центры, коими, по идее должны являться педагогические Университеты… Ожесточенный закулисный и публичный спор на тему образовательной политики ведут, с одной стороны, «отлученные» от реальной образовательной политики Александр Асмолов и Александр Адамский (первого «сослали» в РАНГХиГС, ликвидировав ФИРО, а у последнего недавно забрали кураторство «Федеральными инновационными площадками») и их идейные соратники — Фрумин, Кондаков, Болотов и другие, а с другой стороны — Росорбрнадзор, Иван Ященко, олимпиадное и университетское лобби… Первую группу можно условно назвать «глобалистами», вторую — локальными «олигархами от образования».
Вокруг ВПР (всероссийских проверочных работ) ломаются копья сторонников и противников: одни утверждают, что без этих работ невозможно понять, чему же учит школа, а другие (как правило, учителя) утверждают о том, что результаты ВПР в реальности не дают никакой значимой информации и только мешают работе школы.
При этом обе стороны аргументируют свою позицию обычно только эмоциональными высказываниями.
Попробуем разобраться в вопросе «нужны ли нам ВПР?» взвешенно и профессионально…
Интерактивные музеи, клипы про то, что «Менделеев — это элементарно», «научные шоу, цифровизация в школьной лаборатории…
А оно помогает учебе?
Кого обманываем? и зачем?
