Всероссийские проверочные работы (ВПР) относительно недавно вошли в обиход отечественной школы и далеко не все учителя и ученики еще успели столкнуться с этой, по истине, творческой инициативой Рособрнадзора. Сегодня мы хотим рассказать родителям и учителям, не столкнувшимся пока еще с ВПР, что же это за новое слово на три буквы…

ВПР начинали свою жизнь в начальной школе — несколько лет назад ученики отдельных классов впервые стали участниками этих «мониторинговых процедур», каковыми позиционируют ВПР его организаторы.

Идея, которая декларируется в обоснование проведения ВПР внешне очень благая: дать школе и учителю в руки инструмент независимой оценки (по сути дела — разработанный Рособрнадзором тест) для измерения уровня освоения учениками программы по соответствующему предмету. Нигде, правда не звучит информации о том, кто из учителей или школ просил Рособрнадзор предоставить такой инструментарий, ведь вроде до этого школы и сами справлялись с промежуточной оценкой знаний учеников. Равно как нет информации и о том, производилась ли хоть когда-то пилотная апробация предлагаемых тестов. Но при этом, до недавнего времени всегда особо подчеркивалось: оценка, которую получит испытуемый в ходе ВПР, не должна влиять на результаты промежуточных или итоговых оценок ученика, чем подчеркивается «исследовательская» сущность теста.

Тестирование проходит в определенные приказом Минобрнауки сроки, которые публикуются в октябре уже начавшегося учебного года, то есть поперек всех утвержденных учебных планов и программ школы. А значит, с неизбежным вторжением в учебное расписание, что само по себе очень трудозатратно для школы — организатору ВПР на уровне школы надо выделить классы, обеспечить тищину на переменах, поскольку работа в старшей школе рассчитана не на один урок, назначить дежурных учителей, сняв их со своих уроков, организовать проверку работ и т.д. То есть ВПР для школы — это полноценный экзамен, требующий большой организационной и методической подготовки, но проходящий не в плановом режиме учебного процесса, а в произвольно назначаемые «сверху» сроки.

Процедура тестирования в рамках ВПР, предлагаемая Рособрнадзором, незатейлива. Школа, участвующая (пока как-бы «добровольно», о чем стоит рассказать отдельно, но не сейчас) получает на сайте организаторов пароли к заранее разосланным по школам зашифрованным файлам с заданиями тестов. С помощью этих паролей архивы с заданиями раскрываются и становится понятно, что это — текстовые документы (word, pdf) которые требуется распечатать на месте и по ним провести тестирование. Заметим, к слову: обеспечение бумагой, картриджами, техническое сопровождение контрольной — это забота самой школы. И там, где ранее для проведения проверочной или даже итоговой контрольной учителю надо было распечатать оправданное и посильное для школы число листов с заданиями (а чаще — вовсе без них, путем записи вопросов в рабочую тетрадь ученика), то теперь один комплект контрольно-измерительных материалов от Рособрнадзора расползается то на 5, а то и на 8 страниц. Причем организаторов совершенно не заботит вопрос о бестолково расходуемых ресурсах — верстка бланков с заданиями зачастую делается как будто специально на максимально возможном количестве листов. Но это так, мелкое замечание на фоне остального.

Тестирование, как было сказано выше, проводится силами учителей школы в классах, специально выделяемых для этой работы. Сопровождают работу, как правило, несколько педагогов, дежуря как в самом классе, так и в коридорах.

По окончании проверочной, ответственные за проведение ВПР учителя подводят итоги, проверяя все работы участников по предлагаемой организаторами методике. Они же выставляют оценки и формируют итоговый отчет по школе. Как показывает практика, ВПР проводят и проверяют учителя тех же детей, которые участвовали в ВПР, они же являются и преподавателями-предметниками по проверяемому предмету в тех же классах. Ибо откуда взять других-то, особенно в небольших школах?

Надо сказать, что работа для учителя, который участвует в организации и проведении ВПР является Сизифовым трудом, поскольку и без этой работы педагог прекрасно знает всех своих подопечных и великолепно осведомлен об их потенциале. Единственным положительным моментом от участия в ВПР для учителей школ является то, что они получают представление о заданиях, которые Рособрнадзор считает уместными для проведения контроля в соответствующем классе по предмету и могут пополнить свою личную «методическую копилку» таких тестовых заданий. Но и это — информация, прямо скажем, не очень ценная, поскольку год от года контрольно-измерительные материалы сильно меняются и актуальность их для следующего года остается под сомнением.

После подведения итогов школа отправляет организатору на сайт протоколы с обезличенными обобщенными данными: какой класс насколько справился с заданиями теста. Поименные результаты остаются только в школе, как утверждается, для учителя и завуча, с целью принятия решений по «корректировке» учебной работы. Можно подумать, что без ВПР учитель с завучем не справились бы сами с задачей корректировки учебной работы с отстающими…

Отметим также, что контроль за тем, как проводится тестирование и как осуществляется проверка работ полностью отдано на откуп самой школе, и лишь в некоторых регионах контроль дополнительно обеспечивается методистами из района (там, где они есть в достаточном количестве). Надо ли пояснять, какие результаты, в итоге, получает Рособрнадзор с мест? Разумеется, наверх отправляются результаты в стиле «все хорошо, прекрасная Маркиза!», что дает чиновникам право рапортовать: в стране год от года растет качество образования, что подтверждено всероссийским мониторингом качества образования в форме ВПР!

Сравнение результатов тестирования происходит на региональном и федеральном уровне по показателям процента справившихся с заданиями учеников соответствующих школ и делается это также «для корректировки учебных программ», а так же для «методической и организационной помощи школам». На практике же, как и показывает опыт всех предыдущих лет, что подтверждают даже в Рособрнадзоре, школы не заинтересованы в «объективных» показателях успеваемости и делают все для того, чтобы «статистика не портилась». Ведь, в конечном счете, это нужно не столько им самим (они и без ВПР знают своих двоечников), сколько региону. А с учетом того, что само тестирование и проверка работ происходит, по сути дела, бесконтрольно, вопрос о достоверности результатов ВПР вообще не стоит. К тому же, бухгалтерский принцип «деньги следуют за ребенком» и в случае отчетности по ВПР подталкивают школы не ставить двоечникам их заслуженные двойки и «тянуть их за уши» кто как сможет из класса в класс, лишь бы не портить районную (региональную) отчетность в строке «оказанная государственная услуга». Ведь если ребенка оставить на второй год, придется снова за него «платить» — а это двойная оплата уже «оказанной услуги»… Добавим сюда еще мнение некоторых родителей, не соглашающихся с «неудами» их чад и не желающими увидеть за их «талантливыми детьми», обладающими «идивидуальностью» простое разгильдяйство и бездельничание. Как результат — учитель, махнув рукой на всех, ставит неучу «троечку». Так для всех оказывается проще и удобнее…

Особой пикантности ситуации с проведением ВПР добавляет тот факт, что присылаемые задания ВПР очень часто не совпадают с темами, которые проходили по программе дети в конкретной школе. Дело в том, что расхождение реальной учебной программы и теста заложено изначально, причем на законодательном уровне: учебную программу утверждает школа и она может заметно отличаться от рекомендованной Минобрнауки программы, а Федеральный образовательный стандарт вовсе не устанавливает требований по предмету к конкретному учебному периоду. Напомним также, что расписание ВПР формируется после начала учебного года и никто толком не знает, какие из тем курса войдут в виде заданий в проверочную работу, что исключает плановую подготовку к ВПР на уроках. Таким образом, в тесте вполне могут оказаться темы, которые учащиеся вовсе не изучали, что и происходит на практике регулярно.

Кроме этого, задания ВПР создаются с учетом некоей «средней температуры по больнице» в части сложности и, как результат, для одних школ (специализирующихся на предмете) они оказываются слишком простыми, а значит бессмысленными как для учителя, так и для ученика. А для других школ эти же задания могут оказаться сложными, и так же будут давать «на выходе» бессмысленную для работы учителя информацию. Это как с универсальной линейкой или градусником — таковых быть не может, для любого измерения требуется свой инструмент. Но Рособрнадзору виднее — они с уверенностью, заслуживающей уважения и зависти, продолжают навязывать нам очередной (после ЕГЭ) универсальный инструмент мониторинга, позволяющий собрать статистическую информацию с мест и, одновременно, дающий учителю возможность оценить ученика, а региону — понять как работают школы. В сознании руководства Рособрнадзора волшебный Тяни-Толкай все-таки существует, или может существовать, и главное — он в состоянии приносить пользу обществу.

Если проанализировать степень «проникновения» ВПР в работу школы от года к году, становится понятно, что этот «инструмент мониторинга» рассматривается Рособрнадзором как стратегическое поле для расширения деятельности этого надзорного ведомства. Понять чиновников можно: поскольку главное детище Рособрнадзора (ЕГЭ) дальше развивать некуда, остается одно — начать контролировать учащихся школы ежегодно в формате ВПР. Поле — не паханное! А потом можно и еще чаще… А что можно напридумывать дальше, с учетом цифровизации, а также иных ресурсоемких и увлекательных идей, таких как перевод экзаменов в цифровую форму и развитие дистанционного обучения — это вообще безбрежное море-океан! Эти идеи настолько возбуждают воображение рособрнадзоровцев и тех, кто работает с ними в тесной связке (создают тесты, организуют и проводят «исследования» и т.д.), что они самым активным образом лоббируют и популяризируют тему тотального контроля качества образования. И вот уже Министр образования и науки О.Ю. Васильева в недавнем интервью сообщила, что ВПР не только будет расширяться, но и станет-таки инструментом, влияющим на промежуточную оценку ученика по предмету. Что, к слову сказать, вообще-то незаконно, о чем мы поговорим отдельно позднее.

В заключении, хочется особо отметить: уровень недоверия к школе и к квалификации ее сотрудников, который сквозит в идее ВПР и постоянно транслируется руководителями Рособрнадзора, в последние годы не просто вырос, а стал каким-то маниакальным. Желание все проверить, проконтролировать, сунуть нос в каждый класс, заставить учителя, унижаясь, доказывать, что он не верблюд — все это сопровождает все инициативы чиновников контрольного ведомства буквально на каждом шагу. Постоянно звучащее в речах руководителей надменное недоверие к учителю и школе в целом — это стиль жизни Рособрнадзора в его современном обличии. И ВПР в этом смысле — один из очередных губительных проектов в отечественной системе образования. Губительных в своей сути, губительных по духу.

Поэтому описанные «прелести» ВПР ставят перед нами вопрос: а для чего вообще нужен и какую функцию в системе образования может выполнять этот, пока совершенно непонятный и неуклюжий инструмент не то мониторинга, не то оценки знаний. Пока он не обеспечивает ни того, ни другого. Стоит ли тратить на него бюджетные средства и усилия тысяч людей и детей? Что полезного он может нам дать? Может стоит уже вернуть доверие школе и учителю?

Мы попробуем изучить этот вопрос подробнее и обсудим его в следующей нашей публикации на сей счет.

М.Ю. Богданов,
Председатель СПб Городского родительского комитета

Подписывайтесь на телеграм-канал «Учительская» (@teachersroom в поиске телеграма) и рекомендуйте его коллегам, чтобы знать о самых актуальных, интересных, содержательных и полезных новостях и публикациях по тематике образования в России!